В ЧАТ обсуждений     Отзывы и комментарии    Форум литературный

Автор:   Владимир Кнари
Произведения:"Жертвы греха",  "Закон солнца"

Жертвы греха

      Мне часто снится один и тот же сон. Сон, который заставляет меня вскакивать в холодном поту...
Весь в грязи, пропахший потом и гарью, я врываюсь в небольшой домик. Обычный, ничем не примечательный домик. Да кроме двери я ничего и не вижу, я только знаю: там - Враг. Там тот, из-за кого мы живем в Аду вечной войны. И поэтому я врываюсь в этот дом. Порезы на руках кровоточат, форма ошметками висит на теле, а в руках у меня нож, огромный армейский нож.
     Я влетаю в комнату и на миг застываю. Дубовый стол, за которым могли бы поместиться человек двадцать, в центре тускло светит керосиновая лампа. Она могла бы давать и больше света, но то ли из экономии, то ли по другой причине пламя уменьшено до маленького язычка, который борется за право существовать каждую секунду. А за столом, спиной ко мне, сидит человек. Похоже, что взгляд его ловит каждое движение огонька, а разум... разум витает где-то далеко-далеко... Он не слышит грохота, с которым я появился у него за спиной. Не слышит или не желает слышать?
      И тут я вновь ощущаю: это - твой Враг. Враг, которого ты обязан уничтожить. И с криком ярости, с пеной берсерка на губах я ударяю ножом ему в спину. Но ярость не лучший помощник - лезвие, скользнув по лопатке, находит щель возле ключицы, пронзает слабую плоть и уходит по самую рукоятку.
      Уже понимая, что рана не смертельна, я резко выдергиваю нож. Он, Враг, медленно, как в вязком тумане, начинает поворачиваться ко мне. Ага, я достал тебя! Теперь ты понял, что я уже здесь!
      Я дергаю его за раненое плечо, быстрее разворачивая к себе, и вновь втыкаю нож. Я должен попасть ему в сердце, должен! Но, видимо, весь мир против меня... Лезвие вновь съезжает по ребрам и уходит ниже, протыкая легкое.
     Кровь льется из раны в плече, его руки даже не пытаются подняться и хотя бы оттолкнуть меня, только пальцы сжались в судороге, в мгновение став похожими в этом сумеречном свете на когти.
     С криком бешенства я вырываю нож из его плоти, запекшаяся кровь на моих руках покрывается свежей. Новая порция яда... Я заношу руку для последнего удара и тут...

Солнце жарило немилосердно.
Гэл услышал скрип калитки и повернулся навстречу гостю, отложив очередное полено. Топор он воткнул в бревно возле сарая, снял с двери рубаху и вытер ею пот со лба.
Кузнец Холхо приближался к нему, пробираясь по узким тропинкам между бесчисленных грядок. Старый приятель Холхо, которого обожала вся детвора, девушки просто висли на нем, а он даже не замечал этого, и потому в свои почти сорок лет так и оставался холостяком. Он был здоров как бык, запросто гнул руками подковы на потеху мальцам, но никогда и мухи не обидел. Казалось, что на его лице всегда играет улыбка, а радость и умиротворенность так и разбегаются от него теплыми волнами во все стороны.
Но именно сейчас Холхо почему-то был темнее тучи. Еще издали он помахал рукой Гэлу. Пес Дрок тоже учуял гостя и выскочил навстречу, молотя себя хвостом по бокам и аж подпрыгивая от нетерпения вылизать ему лицо. Холхо стойко выдержал вылизывание рук, пощекотал Дроку шею, и только тогда собака соблаговолила отпустить его.
Подойдя наконец к Гэлу, Холхо протянул ему руку и произнес зычным басом, хотя и попытался говорить тише:
- Здорово, Гэл.
- Здорово. Давай вовнутрь зайдем, печет ужасно. - Гэл вошел в сарай и сел на доски у стены, а Холхо облокотился о косяк двери, оставшись у порога.
Он явно пришел не просто поприветствовать старого друга, но подталкивать его к разговору не хотелось. Захочет - сам скажет. А не решится - так оно и к лучшему, наверное.
- Выборы скоро... - наконец выдавил он из себя.
- Как всегда, - ответил Гэл, не понимая, к чему клонит кузнец.
Холхо тяжело вздохнул, посмотрел на топор, легко достал его из колоды и повертел в руках.
- Тебе ничего выковать не надо? - произнес он, разглядывая лезвие.
- Да нет, кажется...
- А то заходи... Я тут мимо проходил, дай, думаю, спрошу, не нужно ли чего Гэлу.
Гэл взглянул на него исподлобья. Нет, что-то с ним сегодня не то творится. Взгляд какой-то растерянный. Не за этим он сюда пришел, не за этим.
- Как твои дела-то вообще? - спросил он, чтобы поддержать разговор.
- Да... более-менее. Помаленьку. Там коня подкую, здесь кочергу сделаю. Солидных заказов нет давно, - какое-то сожаление чувствовалось в его голосе.
- Ну так радоваться должен! На славу, значит, работу делаешь, раз люди так долго не обращаются.
- На славу, - опять со вздохом согласился Холхо.
Вроде бы он и порывался что-то сказать Гэлу, но то ли опасался расстроить, то ли боялся оказаться непонятым, а потому только мялся и молчал. Гэл в свою очередь и не знал даже, что предпринять. За все годы их знакомства, со времен совместных детских проказ и до нынешних дней, он еще ни разу не видел, чтобы Холхо был так озабочен чем-то. Да еще эти постоянные вздохи каждую минуту...
- Как думаешь, кого выберут в этот раз? - тихо спросил Холхо.
Наверное, именно с этим и связано его поведение, решил про себя Гэл. Выборы должны состояться уже послезавтра. Но вот почему это так взволновало Холхо?
- Не знаю даже, - ответил он вслух. - Это Совету решать, на то они весь год и наблюдают за нашей работой.
- Знаю, что Совету, но ведь кого-то они выберут. Знать бы, кого...
Странно, что Выборы так взволновали Холхо. Выборы были всегда, это было как явление природы. Только не стихийное, а происходившее в четко определенный день каждый год. Каждый год Совет выбирал кого-то из общины, это было не просто привычно, это просто было. Было и все. Гэлу даже и в голову никогда не приходило задуматься о том, кто же будет избран в очередной раз.
А вот Холхо это пришло в голову.
- Как думаешь, меня могут выбрать? - почти неслышно спросил он.
- Тебя?! - изумился Гэл.
- Здравствуйте, дядя Холхо, - раздался вдруг девичий голос позади кузнеца. Холхо отодвинулся и первым делом в сарай заскочил Дрок, сразу кинувшийся вылизывать своего хозяина, будто не видел его много лет. Вслед за псом на пороге появилась Эла в своем белом платьице. Она остановилась на пороге, и в свете солнца стала видна ее точеная фигурка, просвечивающаяся под тонкой материей.
"А девчонка-то выросла, я и не заметил..." - подумал Гэл, сразу позабыв про последние слова Холхо.
- Папа, мама звала всех в дом. Обед стынет. - Она озорно улыбнулась кузнецу и убежала.
- Что ж, обедать так обедать... - охнув для приличия, Гэл поднялся. - Идем, Холхо. А то ты уже отощал на своей холостяцкой диете. Сейчас моя Клэ покажет тебе, что такое настоящая стряпня. А вообще, - он похлопал Холхо по спине, - жениться тебе, брат, надо. Дети, они все беды снимают...
Как назло, в день Выборов погода испортилась, и с пасмурного неба сыпал мелкий дождик. Гэл по привычке поднялся рано, но по закону работать в этот день запрещалось, поэтому, позавтракав, он сидел у окна и наблюдал, как свинья катается в свежей грязи, подставляя то один бок, то другой теплым струйкам воды. Курица со своими цыплятами тоже не была сильно расстроена сменой погоды, малыши норовили убежать каждый в свою сторону, а бедная мамаша разрывалась, стараясь собрать их всех вместе от греха подальше.
"Скотине закон не писан... Что праздник, что будние, знай, живут себе да и все..."
Наконец время пришло, и Гэл стал собираться. Он надел свою самую красивую куртку и новые штаны, что Клэ прикупила ему на ярмарке. Обняв на прощание жену и поцеловав дочурку, он двинулся к зданию Совета. Дрок было увязался за ним, но Гэл погрозил ему пальцем, и пес, повесив уши, спрятался в своей будке.
Площадь перед Советом уже была заполнена народом - похоже, не он один изнывал дома от безделья. Тем не менее, по узким улочкам все прибывали и прибывали новые люди. Сегодня здесь соберется почти весь их городок. День Выборов!
Дождь не прекращался, но людей он не смущал, в такой день можно пережить всякое. Даже долгое отсутствие Советников не сильно возмущало собравшихся. Каждый нашел общие темы для разговоров, и площадь Совета была скорее похожа на базарную в день ярмарки. Однако спустя полчаса после обычного срока людей все больше стало одолевать волнение. И как раз в это время двери здания Совета отворились, и на помост перед домом вышли три Советника.
Сегодня они были облачены в торжественные наряды, черные балахоны до земли с красной каймой по краям. На головы были накинуты капюшоны, закрывающие лица, и лишь сквозь специальные прорези в них стоявшие ближе остальных могли попытаться разглядеть холодные и решительные глаза.
Двое Советников стали по бокам помоста, а третий - Главный Советник - вышел вперед, держа в руках пергаментный свиток - дань традиции.
В тишине, мгновенно обрушившейся на собравшихся, он развернул его. Многие даже смогли расслышать, как хрустнула, разламываясь, сургучная печать.
- Сегодня, в день Выборов, - молодой голос Советника разнесся над толпой, - мы собрались здесь, чтобы объявить очередных избранников. Их имена записаны в этом свитке, своими деяниями за прошедший год они доказали свою избранность, так пусть же они будут названы! - он обвел взглядом толпу, и каждый почувствовал в этот миг, как в него впился тяжелый взор. Выдержав необходимую паузу, Советник крикнул в толпу:
- Семья Гэла-мастерового!
Толпа загудела, крики стали нарастать и перешли в ужасный рев.
Знакомые и незнакомые руки подхватили Гэла, стоявшего посреди площади, и вынесли прямо на помост. Он, ошарашенный и не верящий в произошедший выбор, стоял на коленях перед Главным Советником. Двое Советников, стоявших до этого по краям, подошли к нему, подхватили под руки и поставили на ноги. Затем ему помогли усесться в празднично наряженную повозку в установленное специально для Избранника кресло.
Возница щелкнул кнутом, и повозка двинулась в сторону дома Гэла. Беснующаяся толпа с радостными криками расступилась, пропуская ее, а затем люди медленно стали уходить с площади, следуя за Избранником.
Через двадцать минут на площади остались только три Советника. Главный проводил взглядом последнего человека, исчезнувшего в узкой улочке, смял в руках свиток, повернулся и быстрым шагом вошел в здание Совета. Остальные двое проследовали за ним, и дверь захлопнулась.
Повозка с сидящим в ней Гэлом остановилась на улице перед домом. Гэл и не заметил, как нежные и заботливые руки двух девушек быстро обвязали его веревкой, лишив любой возможности двигаться. Но и желания такого у него не возникало.
Он спокойно смотрел, когда подоспевшая толпа ринулась во двор, сметя забор. Спокойно взирал на то, как успевшие раньше остальных принялись крушить все, что попадалось под руку. Дрок, не понимая, что происходит вокруг, сначала выскочил из будки, радостно виляя хвостом, а затем быстро юркнул обратно, почуяв беду. Наружу торчал только его нос, собака жалобно скулила и подвывала, пока пробегавший мимо малец лет десяти не запустил в нее булыжником. Дрок взвизгнул, но не выскочил наружу, и тогда трое парней постарше приволокли тяжелую колоду и вместе сбросили ее на будку сверху. В отчаянии собака попыталась выскользнуть, но, получив удар по морде, осталась внутри, когда колода раскрошила будку в щепки, раздавив череп добродушной дворняге.
Мальчик и девочка, совсем еще дети, носились по двору, хватая цыплят и сворачивая им шеи, бабы втроем волокли за ноги упирающуюся и визжащую на всю улицу свинью. Гэл спокойно смотрел, когда на шум из дома выскочила Клэ, и Грик, сын ее детской подруги, наотмашь полоснул ее косой, разрубая тело пополам. Его мать, оказавшаяся рядом, накинулась на Грика с криком, врезала звонкий подзатыльник и кинулась помогать резать свинью.
С треском падали подрубленные деревья в саду, со звоном вылетали выбиваемые стекла... Люди рвали и ломали все то, что можно было превратить в ничто, в однообразную мешанину. Ни одна мышца не дрогнула на лице Избранника, когда трое парней и девчонка, лучшая подруга Элы, вытащили его упирающуюся дочку на крыльцо. Она кричала, когда подруга с двумя парнями заставили ее упасть и стали держать за руки и ноги. Кричала, когда самый высокий и здоровый из них, мечта любой девушки, стал расстегивать брюки, пытаясь что-то сказать ей среди бушующего смерча из людей. Кричала, когда его плоть вошла в нее. Кричала, не понимая своей Избранности...
Гэл даже не отвернулся, когда молодежь, вдоволь натешившись с дочерью, методично перерезала ее хрупкую шею кухонным ножом.
Смерть и разрушение были повсюду.
Как по команде, все отступили. Несколько мужиков с канистрами быстро облили стены дома бензином и подпалили его. Пламя мгновенно охватило весь дом. Тогда пришел черед сарая. Он удостоился той же участи, что и дом, только в нем предварительно широко распахнули ворота. И когда огонь заплясал на крыше, несколько особенно рьяных добровольцев подтолкнули повозку с Гэлом, и она прямехонько въехала в пылающий ад.
Никто не видел улыбки, которая озарила в этот момент лицо Избранника...
Люди быстро разбрелись по домам. Возле пепелища стоять было уже не интересно.
Один только Холхо стоял у останков ограды и молча взирал на то, что еще утром было цветущим садом и гостеприимным домом с добрыми хозяевами. Он оттолкнул ногой сломанную калитку и вошел вовнутрь. Возле дымящегося остова дома опустился на колени, будто пытаясь разглядеть, найти что-то, спрятанное среди золы и пепла... Слеза скатилась из глаза и с шипением исчезла на горячей головешке.
- Что-то ищете, дядя Холхо? - неожиданно раздался сзади звонкий молодой голос.
От неожиданности кузнец резко повернулся. Нет, это был всего лишь соседский мальчишка.
Холхо забыл о слезе, а вот парень заметил мокрые дорожки под глазами.
- О чем вы плачете, дядя Холхо? - участливо спросил он.
Холхо рукавом вытер остатки слез и, проглотив комок в горле, ответил:
- Я был уверен, что выберут меня... Я ведь почти ничего полезного в последнее время и не сделал...
- Ну, дядя Холхо, не стоит так расстраиваться... Это ведь не последние Выборы, да и вы еще не старый. Вы еще тоже сможете ответить за грехи города... - мальчишка с воодушевлением посмотрел ему прямо в глаза.
Холхо отвел взгляд, молча кивнул в ответ и побрел вверх по улице...

      ...И тут я поднимаю лицо... Мои глаза встречаются с глазами моего Врага. Глазами, в которых застыли боль и страдание. Глазами, в которых нет мести, а лишь непонимание и... сострадание. Глазами, так похожими на мои собственные. Глазами моего брата.
     Его тело начинает опадать, и мне приходится подхватить его левой рукой. Изо рта льется кровь, глаза заволакивает туманом. Он мог бы выжить, если бы ему оказали помощь. Мог бы. Но тут нет никого, кто бы это сделал, кроме меня. А я... я уже ступил на этот путь, назад дороги нет. Да и я отчетливо осознаю: как бы ни старался я помочь ему, даже имей при себе лучшие медпрепараты, это не поможет. Моя помощь ему не поможет. Он умрет, умрет в любом случае. Умрет, истекая кровью.
     И тогда я делаю единственное, на что еще способен. Со всей силой я опускаю нож! Пальцы ощущают, как сердце последний раз сжалось вокруг появившейся внутри преграды и... отпустило. Его затуманенные глаза расширились, рука схватила меня, и тогда я выдернул лезвие...
      Невесть откуда появившийся ветерок все-таки погасил борющийся из последних сил огонек в лампе...

Оставьте ваши комментарии к прочитанным произведениям.

Авторам и другим читателям это будет интересно.
"Золотое перо"    Авторы